Я только что закончила выводить Чесси на прогулку (и исполняла танец, который заключается в том, чтобы выйти из питомника, не дав выскользнуть другому щенку приюта), когда ко мне подошла незнакомая женщина. С ней были двое маленьких мальчиков, на руках у нее был младенец, и она, не колеблясь, спросила:
«Вы убиваете собак, которых не приютили?».
Корова пытается вырваться со скотобойни. Слава Богу за то, что происходит дальше 
Реклама
Ее прямота застала меня врасплох. Я — волонтер, и я не был уверен, как именно сотрудники захотят, чтобы я ответил.
«К сожалению, иногда мы бываем настолько переполнены, что подвергаем животных эвтаназии», — сказала я.
Хилер Люси с осторожностью подходит к детскому бассейну.
Женщина бросила на меня взгляд, полный отвращения.
«Я живу в Альбукерке», — сказала она мне. «Я не понимаю, почему Вы не отправляете собак туда». Альбукерке находится примерно в 90 милях к югу от Гуманного общества долины Эспаньола (EVHS) на севере Нью-Мексико.
«Ну, мы отправляем животных в Колорадо очень регулярно — ежемесячно, я думаю. Но Вы же знаете, что в Альбукерке есть свои проблемы с перенаселением…»
Женщина прервала меня: «У нас там есть приют, в котором не убивают животных».
(У меня сложные отношения с движением «No Kill». Несколько месяцев назад я написал серию из 7 частей на эту тему, выражая свое восхищение — и разочарование. Статьи вызвали интересную дискуссию, в том числе много нареканий вызвала моя просьба к заводчикам прекратить эту практику на несколько лет, чтобы остановить рост популяции; многие утверждали, что людей, которые обращаются к заводчикам, невозможно убедить усыновлять животных из приютов, а я с этим не согласен.)
Ботокс, шар-пей, принюхивается, пока мы идем.
Женщина из Альбукерке права. Там есть приют, в котором не убивают, но он также «ограничен в приеме». Это значит, что после того, как приют заполнен, они не должны больше принимать животных. Приюты с открытым доступом — то есть, учреждения, которые принимают любое животное, появившееся у их дверей, — все сталкиваются с серьезной проблемой переполненности.
Движение утверждает, что для того, чтобы стать по-настоящему «не убий», приюты должны быть «открытого приема», а не ограниченного приема. Другими словами, они должны не только воздерживаться от эвтаназии животных по причине нехватки места, но и принимать каждую доставленную к ним собаку, кошку, кролика, хорька и т.д. Стать No Kill — благородное стремление. Но добиться этого статуса, обеспечив достойное качество жизни каждому животному после того, как оно покинет приют, невероятно сложно.
В Эспаноле, городе, где я работаю волонтером, в прошлом году 1 из 2,3 семей сдавала животное в наш приют. Это 43 процента всех домов в нашем районе. Еще одна отрезвляющая статистика: на ежегодной ярмарке усыновления Fetchapalooza, проходившей в регионе в прошлом месяце, EVHS успешно пристроил 83 животных. В следующий понедельник мы приняли 38. Собаки и кошки, щенки и котята продолжают прибывать.
Ротти в покое
Я думаю, что у тех, кто говорит, что «No Kill» возможен в каждом штате США, найдутся предложения и критика для EVHS. Наверное, в Америке нет ни одного приюта, который нельзя было бы как-то улучшить. Но я знаю, что EVHS многое делает правильно. Они используют все преимущества социальных сетей для продвижения своих животных. Они часто проводят выездные мероприятия по усыновлению. Они спонсируют агрессивную, чрезвычайно недорогую программу стерилизации/кастрации (в этом районе нет достатка и ресурсов). Они тесно сотрудничают с местными службами спасения и поддерживают активную сеть приемных семей.
Я не знаю всего, что происходит за кулисами EVHS — и я не согласен со всеми решениями, которые там принимаются. Есть случаи эвтаназии, против которых я бы боролась — не потому, что думала, что усыновление конкретного животного было бы легкой задачей — скорее, я чувствовала, что можно совершить чудо и найти подходящую ситуацию. Или, может быть, после постоянных намеков Майк сдастся и скажет: «Хорошо, приведите этого мускулистого 12-летнего ребенка домой». Хотя я знаю, что появление в семье животного не будет в интересах моих нынешних собак, моего брака, моего финансового положения, и так далее, и тому подобное.
Поэтому мне хотелось бы иметь ответ, который бы меня устраивал, когда меня спрашивают, «убиваю ли я собак». Может быть, я могла бы просто сказать: «Мы не держим собак, томящихся в маленьких, одиноких питомниках месяц за месяцем, в надежде, что показатели улучшатся и к нам потянутся семьи, готовые тратить любовь, время и деньги». Но это не лучший ответ, поэтому я его не даю.
В доме на той же дороге, что и EVHS, к конуре на длинной цепи привязан пес. Я вижу его каждый раз, когда посещаю приют — дважды в неделю. Я ни разу не проезжал мимо этого дома и не заметил там собаку. И ни разу я не видел, чтобы кто-то общался с ним — никогда. У этой собаки есть дом. У этой собаки есть кров и вода. Он не мертв. Но я бы не назвал его живым.
Помесь хилера с далматином и питом? Кто знает.
